Тысяча белых женщин: дневники Мэй Додд - Страница 68

– Знаешь, подруга, – говорит она, – нам нужно всерьез подумать о совместной книге, послушай, как тебе такое название: «Жизнь женщины среди дикарей в западных прериях», текст миссис Мэй Ласточки Додд-Маленький Волк, иллюстрации миссис Хелен Элизабет Врачевательница птиц-Летящий Боров».

– Блестящая мысль, Хелен! – со смехом отвечаю я. – Она сразу станет классикой литературы Пограничных областей!

– К сожалению, мне никогда не удавались люди, – сказала Хелен. – Точнее, у меня просто намного лучше получаются животные – особенно птицы. Однажды я взялась за портрет в полный рост моей компаньонки, миссис Энн Холл из Сандерленда. Так вот, мельком взглянув на него, она воскликнула: «Хелен, дорогая, но я же здесь вылитая розовая колпица!»

Если я сижу на своем камне дольше обычного, кроме Хелен сюда приходят Гретхен, Сара, Марта, Дейзи или Фими – часто собирается целая компания, этакий утренний женский клуб, в котором я – самопровозглашенная президентша.

Дейзи, к нашей радости, почти оправилась от событий той ужасной ночи, которую она провела среди пьяных дикарей и, если можно так выразиться, сняла с себя броню. Как ни странно (хотя пора привыкнуть к «странностям» в нынешних-то обстоятельствах жизни), но после того происшествия она очень сблизилась с Фими.

– Ну как, все слыхали уже новость о моей золотой подружке, Юуфии-имии Ва-аашингтон? – сегодня утром обратилась к нам Дейзи, держа на коленях своего пуделька, Ферн-Луизу. – Так ее ж аа-фициально пригласили всту-уупить в военный отряд Бе-ээшеных Псов – беспрецедентный слу-уучай у индейцев! Аах, доложу-уу я вам, означает вовсе не ведущую торжественных церемоний. Аах – это полнопра-аавная женщина-воин. Это же пе-ээрвый раз в и-иихней истории племени, чтобы же-ээнщина удостоилась та-аакой чести-ии, да еще белокожая! Ну как, вы горди-иитесь, дамы? Мы вот с Фе-эрн-Луизой даже очень, пра-аавда, куколка? Мы счита-аем, что это огро-оомный почет для нас всеээ-х – ну конечно, благодаря до-ооблести мисс Фи-иими как в битве, та-ак и на охо-ооте!»

Неподалеку сияющая от радости крошка Сара смеется и щебечет по-шайеннски с Милой Походкой, дочерью Тихони и Маленького Волка, которая часто помогает мне носить воду. Индейцы прозвали Сару «Белая-Малышка-Говорящая-По-шайеннски» – она первая среди нас, белых жен, научилась бегло говорить на языке индейцев. Им невдомек, насколько это парадоксальное явление: ведь прежде Сара вообще не говорила! А теперь она расцвела, словно роза диких прерий под жарким солнцем – более счастливой и полной сил я никогда ее не видела. Я с трудом узнаю в ней несчастного забитого ребенка, который в отчаянии прижимался ко мне в течение всего нашего долгого путешествия на поезде. Она и ее грациозный супруг, Желтый Волк, не расстаются, словно два голубка – нет сомнений, что они влюблены без памяти.

К слову сказать, наша дорогая Гретхен, Мома’ксебабтабе, или Большеногая, примирилась со своим глуповатым мужем по прозвищу Дуралей. После событий той жуткой ночи ранним летом с обильными возлияниями виски она хорошенько его приструнила, и теперь он, фигурально выражаясь, полностью у нее под каблуком.

Дуралей – ленивый, тщеславный парень с заслуженной репутацией никудышного добытчика. Гретхен частенько запрещает ему входить в вигвам, строго-настрого приказывая: «Сначала принеси в дом ужин, тупая твоя башка!» Нередки и случаи, когда Дуралей возвращается с охоты с пустым мешком, – и тогда все племя наблюдает престранную, хотя и не лишенную забавности сцену: возмущенное семейство в полном составе – Гретхен во главе, за ней мать виновника, дальше – дети, и чем больше, тем лучше – с палками в руках гоняется за беднягой по лагерю. «Хоп! Ах ты тупица! Ах ты тт-убина!» – и Гретхен, с красным лицом шведского викинга кричит на него, пинает и осыпает ударами его голову и плечи, тогда как дети лупят по ногам. «Как ты собираешься содер-шать семью, если т-аже куска мяса не можешь положить на стол? Мы что, всегда будем фф-исеть на шее у тфоего чертова братца или тфоих друзей, и они будут нас кормить и отт-ефать? Я не собираюсь быть попп-ирушкой! Я фф-сегда много работала и зарабатывала на шш-изнь и не намерена получать подачки! Ах ты болван патлатый! Ты посмотри на себя: расфуфырился, побрякушки понавесил, а сам не можешь даже тт-охлого пп-изона притащить домой! Безмозглая ты скотина!»

А несчастный Дуралей шатается по лагерю, уворачиваясь от ударов Большеногой Гретхен, одновременно отражая тычки других преследователей, и в конце концов неизбежно спотыкается и падает на землю, где на него набрасывается стайка малышей, которые колют его короткими палочками и обзывают обидными словами, весело хохоча при этом. Так что не думайте, что жизнь охотника-индейца легка и безмятежна.

При этом в моменты отдыха, когда мы собираемся, вот как сейчас, у камня рядом с заводью ранним утром, Гретхен – эта толстая гладкая корова – всячески выказывает любовь к своему мужу-клоуну. Я думаю, что в глубине души она ужасно рада, что наконец-то обрела мужа, просто хочет, чтобы им можно было гордиться.

– Сс-огласна, он не самый ппа-льшой умник в мире, что правда, то правда, – говорит Гретхен в его защиту. – Но прежде чем пойдут детишки, уж я научу этого фантазера пп-ыть прилежным мужем и тт-обытчиком! Я-то знаю, что и сама не первая кра-ссотка, но работала всегда за троих, и я не я буду, если не получу крепкий тт-ом для своей семьи, хоть индейской, хоть белой, – для меня нет разница! Я шш-енщина работящая, аккуратная и буду лучшей матерью для моих тт-етишек и лучшей женой для своего мужа. Так меня учила моя матушка. И знаете что, тт-евочки, может, мой супружник-дуралей хуже всех в племени, но все ж таки он мой… А еще любит он меня… тта! – Тут она прикрывает рот и хихикает. – Уж оч-чень любит! – И она хлопает ладонью по своим необъятным грудям. – Он просто без ума от моих титек! У него одно на уме – кувыркаться со мной на пп-изониных шкурах!